Первый тур турецких выборов сыграл на пользу России

Первый тур выборов президента Турции завершился двойственно: с одной стороны, Реджеп Эрдоган победил, с другой – вскоре предстоит второй, решающий тур голосования. Почему победа действующего лидера Турецкой Республики необходима России и что будет делать Запад, чтобы этой победы не допустить?

14 мая в Турции прошли общенациональные выборы в парламент, а также первый тур голосования по выборам президента.

С парламентскими все уже ясно – правящая в стране Партия справедливости и развития остается правящей. Возглавляемая ею коалиция «Республиканский альянс» получила 49% голосов – а значит, будет контролировать 322 из 600 мест парламента. У главного оппозиционного блока – «Народного альянса», возглавляемого лидером Народно-республиканской партии Кемалем Кылычдароглу, 35% голосов – а значит, 212 мест. Остальные мандаты уходят курдам и другим оппозиционным силам.

А вот на президентских выборах все не так однозначно. Реджеп Эрдоган набрал примерно те же самые 49%, однако этого оказалось недостаточно для победы в первом туре над Кемалем Кылычдароглу (собравшим протестный электорат и получившим около 45%). Теоретически турецкий президент еще может добрать голоса (по его словам, за счет голосования турецких граждан в других странах), однако это все-таки маловероятно. Поэтому страну ожидает второй тур, который пройдет через две недели.

Лучше проблемный, но самостоятельный

В России за этими выборами следили очень пристально, называя их чуть ли не главным зарубежным событием этого месяца. Просто потому, что от исхода этих выборов отчасти зависел расклад сил вокруг СВО. Ведь позиция Турции влияет и на доступность параллельного импорта, и на ситуацию вдоль российских границ на Кавказе, и на наличие у Украины новых систем вооружений (у Анкары очень неплохой ВПК). Поэтому для России было важно, кто победит на турецких выборах – а еще то, как этот человек победит.

С точки зрения персоналий большинство российских экспертов болело за Эрдогана. Конечно, Реджеп Эрдоган все эти годы был крайне непростым для России партнером. Российско-турецкие интересы постоянно сталкивались на Кавказе, на Ближнем Востоке, в Средней Азии.

Сама идеология правления Эрдогана была экспансионистской по своей сути – он мечтал превратить практически все евразийское пространство в турецкую сферу влияния. Что, естественно, прямо противоречило российским интересам и безопасности, подрывало интеграцию в рамках евразийских структур.

Идеология оппозиции не нацелена на масштабную экспансию. Однако при этом эта оппозиция гораздо более проамериканская. Она стремится вернуть Турцию к статусу верного союзника США, готова отказаться от пусть и агрессивного, но все-таки суверенного курса Эрдогана.

Поэтому были серьезные основания полагать, что в случае победы Кылычдароглу Турция присоединится к западной политике по блокаде России. То есть, проще говоря, откажется от линии Эрдогана «и нашим и вашим», после чего будет жестко соблюдать антироссийские санкции, поставлять больше оружия Украине, разжигать российскую периферию.

Между Эрдоганом и майданом

И все же с большой долей вероятности можно предположить, что реализовать на практике западный поворот Турции Кемалю Кылычдароглу не удастся. Исход второго тура нельзя считать на 100% предопределенным, однако Реджеп Эрдоган все-таки выглядит на них фаворитом. И не только потому, что для победы в первом туре ему не хватило лишь несколько десятых процента.

Во-первых, он полностью контролирует административные и информационные ресурсы страны. Во-вторых, третий кандидат на выборах Синан Оган, набравший около 5% голосов, ближе по идеологии к Эрдогану, нежели к Кылычдароглу. Выпускник МГИМО Оган является турецким националистом и вполне может продать свою поддержку действующему президенту.

При этом для России важна не только победа Эрдогана, но и то, что последует за ней. Дело в том, что если Москва ставила на действующего президента, то Запад (находящийся с самостоятельным Эрдоганом в состоянии конфликта) – на Кылычдароглу. При этом еще в период предвыборной кампании тюркологи в США и Европе писали о необходимости двухвекторного подхода.

В то же время специалисты призывали власти США и ЕС быть готовыми к вмешательству после подсчета голосов. Проще говоря, поддержать Майдан, который должен был собраться после выборов из-за слухов о том, что Эрдоган сфальсифицировал выборы.

Фактически предлагалось создать против турецкого президента самый настоящий идеальный шторм. Мобилизовать его противников, активировать контакты внутри элиты – и тем самым принудить Реджепа Эрдогана сдать власть по примеру Виктора Януковича. Ну или же серьезно подорвать легитимность этой власти, поскольку даже если бы этот же Эрдоган справился с уличными протестами, призрак их подавления преследовал бы его всю оставшуюся каденцию.

На сегодняшний день Эрдоган этому плану реализоваться не дал. Майдана в Турции не возникло. Политическая управляемость сохраняется. Эрдоган, пусть и не пройдя в первом туре, занял чистое первое место. Он не стал подкручивать себе голоса для победы в первом туре, обеспечив возможность второго – и тем самым отчасти укрепил легитимность своей победы через две недели. Все это – на пользу России.

Однако с большой долей вероятности можно предположить, что по итогам второго тура протесты неизбежны.

* * *

И если это все-таки произойдет, то для России возникает игра ва-банк. В случае свержения Эрдогана положение Москвы в рамках СВО усложняется, поскольку никаких сдержек и противовесов (в том числе парламентских, по итогам которых Эрдоган сохраняет контроль за законодательной властью) уже не будет.

Однако если действующий президент сохранит власть и одержит победу над своим майданом, то его отношения с Западом (который этот майдан поддержит) серьезно усложнятся. Один раз США и ЕС уже пытались свергнуть Эрдогана в 2016 году, поддержав (а может даже и организовав) попытку переворота в Турции. Тогда Эрдоган спустил ситуацию на тормозах. Вряд ли турецкий лидер на этот раз простит Штатам что-либо подобное. А значит, его отношения с Россией только окрепнут – и наша страна получит хоть и непростого, но предсказуемого и суверенного партнера на своих южных границах.